1. Имя:
Майло Флинн Эбернетти / Milo Flynn Abernathy
2. Возраст:
25 лет
3. Внешность:
Высокий (188 см) молодой человек европеоидной внешности, жилистый и подтянутый. Выраженный астеник.
Черты лица крупные. Брови густые, в последнее время чаще нахмуренные. Хрящ носа был неоднократно перебит, неровный, чуть смещен налево. Носит жидкую неаккуратную бородку. Губы тонкие, сухие, заветренные, практически постоянно растянуты в отрешенной полуулыбке. Глаза светло-карие, блеклые.
Волосы русые, до плеч, пострижены неровно и беспорядочно, вечно взлохмачены.
Одевается достаточно броско, из толпы обывателей выделяется, как Оззи Озборн в церковном хоре. Кожаные или джинсовые узкие брюки, майки и футболки с провокационными надписями, неизвестно откуда взявшиеся в этой гардеробной вакханалии свитера старомодного кроя, клетчатые хлопковые рубашки, куртки-косухи, ковбойские сапоги или массивные ботинки армейского типа. Из головных уборов использует только простую черную вязаную шапку, которую иногда надевает прямо на бандану. Неотъемлемой чертой образа является вечно зажатая в зубах сигарета – с тех пор, как Майло соскочил с иглы, курить он стал даже больше, чем ранее.
Особые приметы: двойной пирсинг на нижней губе слева, множество татуировок – грудь и правая рука покрыты цветной композицией из демона, птиц и абстрактных узоров, на груди – надпись «Family first». На левой руке – абстрактные узоры и вплетенная в них надпись «Delicious Distortion». Цепь с разорванным верхним звеном– от поясницы до шеи вдоль позвоночника. Пара смайликов на коленях с надписями «LOL» на правом и «WTF» на левом. Вены на руках довольно сильно разбиты.
4. Характер:
О, Эбернетти – та еще заноза в заднице продюсеров, агентов, журналистов и критиков, Мистер Неопределенность. Для кого-то он – «новый Курт Кобейн», лицо современной молодежной культуры и кумир миллионов, для других – худший пример для подрастающих сыновей и дочек, для третьих – клоун и дутый выпендрежник, плод не самого удачного пиара.
Кто же на самом деле Майло Эбернетти? В нем есть понемногу от каждого из этих определений.
Он никогда не стремился кому-то понравиться, просто делал то, что считал нужным и правильным. Воспитанный улицей, так и не стал «домашним», не поддался дрессировке и продолжил кусать хозяйские руки. Абсолютно неконтролируем, склонен к неожиданным поступкам, эксцентричен. Майло тесно в любых рамках, он не способен жить по чьей-то указке, с ним кое-как действует «метод пряника», в то время как «метод кнута» напротив вызывает резкое недовольство и бунтарские порывы. Слишком часто Эбернетти посылал ко всем чертям репортеров, отказывался идти на компромисс с агентством, творил непотребства в прямом эфире во время телешоу, а после бросал все и сбегал куда-то, не оставив никаких вестей. Такое поведение, с одной стороны, добавило ему популярности и фанатов в подростковой среде (о, для них он – настоящий идол, безмерно любимый и обожаемый), а с другой – привело к появлению большого числа недоброжелателей. За Майло закрепилась репутация скандалиста, дебошира и нарушителя общественного порядка. Недавно к этому добавилась еще и наркотическая зависимость, о которой стало известно широкой общественности. Моралисты дружно сказали свое «фи!» и начали активно высказываться об аморальности современного шоу-бизнеса в лице Эбернетти.
Ко всему прочему, Майло – очень шумный человек, обладатель громкого голоса и языка без костей. Типичный холерик – если ему что-то нравится или не нравится, окружающие об этом тут же и узнают. Не привык молчать о чем бы то ни было, не может смириться с тем, что идет вразрез с его взглядами на мир и ценностями. Разговорчив, но не больно красноречив, часто вставляет в речь бранные слова по поводу и без. Отношения предпочитает выяснять здесь и сейчас, не откладывая. Максималист и идеалист. Чувствует остро – если любить, то до дрожи в коленях и помутнения рассудка; если дружить – то так, чтобы в случае чего за друга жизнь отдать было не жалко; если злиться – то до разбитых в кровь кулаков; если гореть – то так, чтобы осветить целый мир. Эмоционален, впечатлителен. Вспыльчив, слишком прямолинеен, много кричит, легко заводится, бывает чрезмерно груб, может нарваться на драку (причем предпочитает сам нанести первый удар). Одновременно с этим быстро остывает и легко находит в себе силы извиниться. Всегда оптимистичен, может найти хорошие моменты даже в самом неудачном дне. В спокойном состоянии искренне радуется, если подворачивается повод, умеет веселиться. Всегда переживает за тех, кто ему дорог, относится к ним с добротой и великодушием, как может проявляет неуклюжую заботу. Человек не жестокий, не злопамятный. Не откажет в помощи нуждающемуся, хотя поворчать на этот счет может. Не лишен гордости и целой кучи принципов, которым остается верен.
У Эбернетти много друзей, лучшие из которых – музыканты в его группе (правда, в последнее время их отношения порядком подпортились, в чем Майло закономерно винит себя). Очень близок с фанатами, чем доставляет серьезную головную боль охранникам – способен выйти в толпу, чтобы лично со всеми поздороваться, пожать руку желающим, сфотографироваться в обнимку с визжащими на ухо девочками-подростками, раздать автографы. Эбернетти стал звездой не из-за чьей-то протекции, а лишь за счет любви народа. Ему легко общаться с людьми открытыми, непосредственными, прямодушными. Напротив, лицемеры, лживые, скрывающиеся за целой кучей масок, правил и условностей люди выводят его из себя.
С родителями и матерью своего сына он не ладит. Считает, что заводить собственную семью ему все еще рановато. Любит детей, быстро находит с ними общий язык. Очень привязан к сыну, а также младшим братьям и сестрам. Перечисляет им львиную долю своих гонораров, бережет от прессы и скандалов. Переживает, что не может с ними видеться так часто, как хотелось бы. Во все поездки берет с собой альбом с семейными фотографиями, которые часто демонстрирует окружающим.
Любит животных, всех подряд, как диких, так и домашних. Держит кота и кошку, периодически пристраивает котят по друзьям и знакомым. Возит питомцев на гастроли. Не в восторге от того, что его любимцы вынуждены уже более полугода жить в питомнике, дожидаясь хозяина.
Талантливый музыкант, сам пишет песни, немного рисует. Как и многие представители творческих профессий, склонен к острым приступам самокритики и частым перепадам настроения. Песни пишет подолгу, старается добиться совершенства и создать хит. Лишь немногие работы ему по-настоящему нравятся. Он терпеть не может, когда агентство и продюсер начинают подгонять с выходом нового альбома или запрещают включать ту или иную композицию в итоговый треклист пластинки. На данный момент переживает затяжной творческий кризис.
На курорт Майло прибыл не по своей воле, его отправили туда на продолжение реабилитации. Не держится за славу, но ему не хотелось бы подвести родных и фанатов, которые в него верят. Поэтому он поклялся себе, что сумеет полностью избавиться от зависимости и взяться за ум. Тем не менее, с собой он прихватил пару фляжек с виски. На всякий случай.
5. Биография:
Подробности жизненных мытарств Майло хорошо известны любому его фанату, он никогда не скрывал ничего о прошлом, с удовольствием делясь фрагментами биографии во время интервью.
Майло Эбернетти родился в Нью-йоркской пробке. У его матери отошли воды прямо на улице, прохожие вызвали «скорую», однако та так и не успела доехать до ближайшей больницы. Видимо, это был знак свыше, потому что большая часть жизни Майло прошла в пути.
Джорджина Мария Эбернетти имела шотландские корни, ее бабушка и дедушка перебрались в Лондон, а родители – в США. Их дочь тоже не усидела на месте – едва ей стукнуло семнадцать, сбежала из дома на все четыре стороны. В Нью-Йорке осела надолго, потому как влюбилась в местного уличного музыканта, периодически промышлявшего с дружками мелкими кражами и мошенничествами. Этот не самый добропорядочный гражданин и стал отцом Майло. Вернее, не успел стать отцом – пропал бесследно, бросив Джину на четвертом месяце и оставив в наследство сыну видавшую виды гитару.
С маленьким ребенком на руках девушке без опыта работы и образования было не выжить. Джорджина провела три года в Нью-Йорке, перебиваясь редкими случайными заработками, прилипая то к одному мужчине, то к другому. Потом она уехала, колесила по маленьким и большим городам, останавливаясь периодически на год или два. Майло рос здоровым и крепким мальчиком, матери не приходилось с ним возиться. Сына она любила, но на одной любви каши не сваришь - мать из нее была никудышная, она и на роль старшей сестры-то едва тянула. В итоге малыш шатался по улицам со старшими мальчишками, вечно возвращался с разбитым носом и коленками, ввязывался в драки и опасные предприятия, но никогда не плакал и не жаловался. Так и повелось.
В школе Майло только штаны просиживал. Ему было смертельно скучно, он постоянно сбегал с занятий или перечил учителям. Отметки у него были соответствующе невысокие, хотя парнишка был и не глуп.
В семье Эбернетти случилось пополнение, когда Майло было 7. У него родился брат, Билли. Отцом малыша Уильяма был кто-то из любовников матери. Да только неизвестно - кто.
А потом Джорджине повезло остепениться и выйти замуж за добропорядочного баптиста Кристофера Гудмена (о, он был и правда хорошим человеком, хоть и занудным моралистом до мозга костей). И тут понеслось. Родилась Рози, за ней – Виктория, после – Ричард и Гордон (двойняшки), через два года – Кейти и еще через год – Майк. Правда, рождения младших сестры и брата Майло уже не застал, потому как повторил судьбу матери и сбежал из ставшего тесным дома в свои семнадцать лет.
Судьба привела Майло и его старенькую гитару в Нью-Йорк, круг замкнулся. Там парень перебивался случайными заработками, жил в трущобных районах, а порой и прямо на улице, играл в переходах и парках, разгружал товар в окрестных магазинах и барах. Однажды он совершенно случайно познакомился с Чаком Купером и Гидеоном Кроу, друзьями детства и студентами колледжа, которые и предложили ему создать группу. Чуть позже судьба свела троих ребят с Джереми Голдштейном, подающим надежды барабанщиком. И теперь они вчетвером могли играть в переходах, потому что никому неизвестная группа была даром не нужна ни в одном заведении. Впрочем, иногда ребята ходили на прослушивания, в надежде, что однажды да повезет. Так и вышло – в одном из баров сорвалось выступление молодой группы, а «Delicious Distortion» подвернулись под руку.
Дальше жизнь полетела быстро. Майло и его группу быстро заметили, им начали предлагать отыграть то тут, то там. Потом у них появился менеджер, Барри Лоудсон, а затем и продюсер из крупного агентства. Вскоре о «Delicious Distortion» начали писать молодежные журналы, а билеты на их концерты разлетались за пару дней. Лихие ребята, поднявшиеся с самого низа жизни, играли то тяжелые проникновенные баллады, то наполненные протестом и духом бунтарской юности ритмичные треки, громили аппаратуру, хулиганили, устраивали дебоши в отелях и отрывались, как могли. Среди молодежи они очень быстро стали группой №1. Их первая же пластинка, увидевшая свет шесть лет назад, взорвала хит-парады, а звукозаписывающие студии едва не перегрызлись за право заключить с восходящими звездами контракт.
Майло сразу решил перечислять значительную часть гонораров родне, не афишируя этого. Разумеется, те были ему за это очень благодарны, хотя новый супруг матери и относился к пасынку недоброжелательно – тот никак не вписывался в его добропорядочный христианский мирок с белыми заборчиками, ровно подстриженными газонами и воскресными проповедями.
Слава и новый ритм жизни сказывались на Эбернетти не лучшим образом. Мир больших денег, маркетинга, вся жизнь напоказ, сплетни, слухи… он не выдерживал, психовал по поводу и без. Начал пить по-черному, стал нервозным и еще более нестабильным, чем раньше. Пропадал на вечеринках. Заводил одну подружку за другой, но всякий раз понимал, что им нужны только деньги и возможность почаще попадать на страницы глянцевых журналов. А потом появилась Одри Слоттер, едва ли не на третий день их романа объявившая о беременности. Майло влюбился без памяти и потерял голову.
Они были вместе больше года, Эбернетти даже хотел жениться, его вовсе не волновало, что ребенок мог быть (с практически 100%, впрочем, вероятностью) не от него. Но потом романтический флер приутих, и Майло понял, что на самом деле Одри – тоже из тех девушек, которым только и нужно, что деньги, разве что эта милашка была чуть поумнее остальных. Она была поверхностной, не интересовалась им и его песнями, игнорировала его друзей, ей было плевать практически на все. И на сына, малыша Джимми, было плевать тоже. Вот ведь ирония судьбы. Одри ушла, демонстративно, с большим скандалом, который еще больше года муссировала пресса. А Майло начал регулярно отправлять ей чеки на кругленькие суммы. Он бы, наверное, стал судиться, но оставлять сына без матери – паршивая затея… Вырастет – сам все поймет.
После всех этих разборок пришел творческий кризис. В конечном итоге Майло Эбернетти подсел на наркотики. Сначала это была банальная травка, потом – экстези, после – крэк, а затем – героин.
Группа начала трещать по швам. Майло частенько появлялся на сцене в неадекватном состоянии, будучи в стельку пьян или под кайфом. Его товарищи, хоть и были тоже не ангелами, не могли одобрить такое поведение. Начались ссоры и конфликты, пару раз доходило до серьезных драк, а потом Эбернетти получил ультиматум – либо он соскочит с иглы и перестанет вести себя подобным образом, или группе конец. Силами агента и продюсера фронтмена группы упекли на полугодовую реабилитацию.
Реабилитация далась Майло непросто, но он справился. Двадцать шесть дней назад его отправили обратно домой после более чем полугода в клинике. Его все еще мучают остаточные явления, иногда хочется вернуться к старому образу жизни, но он держится.
Около недели назад агент заявил, что Майло отправляется на месяц или два в горы, чтобы отдохнуть еще немного и попытаться закончить наработки для последнего альбома. Он нехотя согласился.
6. Профессия и навыки:
Рок-музыкант. Вокалист в группе, соло-гитарист.
- Поет, играет на гитаре, пишет музыку, изредка рисует.
- Обладает хорошим слухом, как музыкальным, так и общим, а также отличным абстрактным творческим мышлением.
- Харизматичен, самостоятелен в решениях, умеет ставить цели и достигать их, не лишен лидерских качеств (хотя вспыльчивость мешает ему добиться всеобщего расположения).
- Может дать отпор в драке (в передряги влипал частенько и частенько же выходил из них победителем).
- Имел опыт выживания на улицах большого города, неприхотлив к жизненным условиям, звездной болезнью не страдает, самостоятелен в быту.
- Способен без труда сделать укол в вену (в том числе подъязычную).
- Немного (на уровне общеупотребительных базовых фраз) знает разговорный французский, немецкий, русский и испанский (бывал на гастролях во многих странах).
- Умеет плавать.
- Водит мотоцикл.
7. Личное имущество:
Сумка с вещами. Простенький старый мобильный телефон. MP3-плеер. Гитара (с аэрографией, изображающей порванный флаг Великобритании, череп и кости, а также надпись «Delicious Distortion» и автографы всех участников группы) в черном чехле. Альбом с семейными фотографиями. Две металлические фляги с виски. Складной нож с именной гравировкой.
8. Пробный пост:
ГМский пост, если позволите.
Бесконечные окна. Ряды подпирающих небо зданий. Идеальная параллельность. Идеальная перпендикулярность. Совершенная форма. Ряды за рядами. Ряды за рядами. Тихое мерное гудение. Дыхание узких труб. Спящий город. Не спящие жители. От их взглядов негде скрыться. Множество узких переулков не спасает – ряды ровны настолько, что просматриваются насквозь. Гость города ощущает себя мелкой плотвой, попавшей в ладно сработанную рыбацкую сеть. И руки рыбака уже тянутся, глаза рыбака уже видят, сын рыбака точит нож, а жена разогревает сковороду.
Вспышками зажигается свет где-то вдалеке. Поблизости – никогда. Черные впадины окон на сером бетоне кажутся дырами, ведущими в бесконечную бездну. В этой темноте ничто не движется. Двери всегда закрыты. В Городе не доверяют тем, кто явился без особого приглашения. Серая стена все тянется и тянется, она будто вовсе не имеет углов. Гладкая. Теплая. Словно гибкая. Почти бесконечная. Одна стена перетекает в другую, другая – в третью. Вечный лабиринт сплетается из сотен и тысяч идеально прямых углов.
Городу нет конца.
Город и есть весь мир.Доктор Гольдштейн не спал минувшей ночью. Он бы и рад был скрыться в своем кабинете от всех навалившихся проблем, но с пациентом явно творилось что-то не то. Конечно же, доктор заподозрил наркотики. Кто знает, какой сорт новой дури изобрели доморощенные химики за последние годы? Ежедневно люди гибнут не только от передозировки, но и от сотен и тысяч побочных эффектов того или иного наркотика. Скорее всего, парень погряз в рутине и решил попробовать чего-нибудь этакого. Ну, и оказался в могиле, что вполне закономерно. Вот только по одному богу известной причине – не навсегда. Самому мистеру Отему Гольдштейн ничего не сообщил, а вот с полицейскими парой слов перекинулся. Доктор краем уха слышал о том, что в том же доме буквально несколько дней назад нашли еще два трупа, которые однажды уснули и больше не проснулись. И, кажется, одна из этих двоих действительно была наркоманкой.
Заниматься пациентом было в общем-то некогда. Час от часа в больнице становилось все больше журналистов, которых персоналу после ухода полиции было попросту недосуг сдерживать. Репортеры расположились у входа в палату Отема, высматривая и вынюхивая все, за что издательства могли заплатить. Пациенту же нужен был полный покой. Гарольд Гольдштейн нюхом чувствовал – у парнишки в голове что-то не то вертится. Как-то странно он поглядывал на стены. Как-то странно пропускал мимо ушей большинство сказанных ему фраз. Шок шоком, но радость от возвращения к жизни должна была перевесить. Ну, хотя бы немного.
К утру ситуация стала совсем плоха. Парень оказался от завтрака, от осмотра и предложенного успокоительного. Гольдштейн попытался было его уговорить, но в ответ получил прежние отстраненные и колкие замечания по поводу собственного профессионализма и уровня медицинского учреждения, в котором доктор трудился. А потом затребовал бумаги для отказа от госпитализации. Но какие Гарольд мог дать ему бумаги? Ему разве что копию свидетельства о смерти за ночь прислали по факсу. Медсестрам пришлось поломать голову, сочиняя форму. Гольдштейн тем временем всеми силами старался уговорить своего пациента успокоиться и остаться под присмотром врачей, в глубине души однако осознавая, что ни покоя, ни какого-то особого присмотра не ожидается.
Через четверть часа доктор Гольдштейн сопроводил своего пациента к выходу из госпиталя, ограждая его собственной массивной спиной от камер и расспросов репортеров. Родители парня так и не появились в больнице, поэтому одежду ему выдали из числа той, которую поставляла волонтерская организация для попадавших в госпиталь бездомных. Одевать Отема в могильный костюм Гарольд посчитал кощунственным. Тем не менее, он должен был избавиться от этого тряпья с дурной историей. Поэтому пакет с постиранным и сложенным костюмом был насильно вручен Винсенту у дверцы такси. Когда автомобиль тронулся с места, несколько особо рьяных папарацци еще пару минут бежали следом, выкрикивая свои бесконечные вопросы.Улицы неслись за улицами. Движение за окном такси смазывало контуры зданий. Оно снова и снова возвращало одинокого путника в железобетонный Город ровных линий и прямых углов.
Он смотрел на здания.
И здания смотрели на него…У Чада выдался неожиданный выходной. Впрочем, что плохого в свободном времени? Лишь то, что редко знаешь, как им должно распорядиться.
В любом случае, погодка на улице была мерзкая. Снег падал и таял, таял и снова падал. Под ногами образовалась мокрая грязевая каша, в некоторых местах застывающая слоем тонкого льда, на котором нет-нет, да и ломал ногу или хребет зазевавшийся прохожий. Рождественская горячка лишь недавно окончательно сошла на нет, даже самые ленивые горожане сняли венки с дверей и убрали гирлянды с окон. Детройт медленно натягивал на себя былую промозглую серость.
Хотя совать нос на улицу не особенно хотелось, выбраться из квартиры пришлось. По вполне конкретному, к слову, делу. У Чада кончилась дурь. Ну, то есть совсем кончилась. И, конечно, такое обстоятельство было крайне досадным, оно ничуть не приукрашивало и без того угрюмый серый будний день.
К счастью, у Гонсалеса был волшебный источник, из которого можно было извлечь все, что душе угодно, да еще и за весьма скромную плату. И звали сей источник Катарина Ганзалес. Да-да. Эта девчонка была практически однофамилицей Чада, собственно, по этой причине они и познакомились когда-то. Забавное совпадение. Катарина была мало чем похожа на Чада, но как говорят, противоположности притягиваются. Впрочем, этим двум конкретным противоположностям было куда удобнее порознь. Чад не жаждал общения, Катарина тоже. У нее всегда была целая тысяча дел, начиная от работы на панели и заканчивая разведением кактусов. Хотя деловые отношения между ними все-таки сложились. Катарина могла достать все, за что ей хорошо платили. Чад слышал, что ее клиентами были наркоторговцы средней руки, которым зачастую проще было расплатиться со шлюхой своим же товаром. Его-то девица и держала, по собственному заверению, «для друзей». Ну, и немножко для себя. Совсем капельку. У нее тоже были принципы относительно игл. И финансовой выгоды.
В последние месяцы Катарина надежно осела у своего сожителя, коим на этот раз оказался некий Мендес, с которым Чаду знаваться прежде не приходилось. Он был мелкой сошкой, но у него была съемная квартира, адрес которой прознали еще не все многочисленные недоброжелатели девушки. Поэтому ее выбор был предельно очевиден. Днем у Катарины не было работы. Наверняка она зависала дома. Плела фенечки, удалбывалась наркотой, смотрела черно-белые фильмы по рябящему телику, пересаживала чертовы кактусы из горшка в горшок, стирала носки своему приятелю. Лучшего случая навестить старую знакомую могло не представиться, и Чад не сплоховал.
9. Откуда вы про нас узнали:
Lyl
10. Связь:
У администрации имеется.