Девушка, напуганная видом валяющегося старика, преградившего ей выход из заточения, беспомощно тянула его на себя, испугавшись, видимо, что он тут и преставился у нее на руках, отчего ее теперь ждут нелегкие судебные разбирательства... Что ж, девушку было жалко, но положительные герои вечно страдают ни за что, в этом состоял закон компенсации добра и зла, поэтому дед и не думал помогать ей. Напротив, суета, наблюдаемая стариком откуда-то, вопреки всякой логике, сверху, забавляла и обнадеживала в том, что при таком раскладе эта пташка еще не скоро вырвется отсюда.
Раздражал сознание только женский пронзительный вопль, раздавшийся в тот самый момент, когда дед принял решение спрятать от своих страхов и волею судьбы подкинутую ему спасительницу. Точнее, как спрятать... Спрятаться, за ней. Вдруг они не пойдут сюда, если почуют от этого места свет, источаемый безукоризненной хрупкой девчушкой?
Но вопль был действительно нехорошим. Настоящим, не как в кино... Зачем он тянул к себе все мысли? Он же так и задушить может. Надо, надо от него удрать: дверь захлопнулась.. Захлопнулась же? Он не слышал щелчка! А что если девочка все-таки сможет поднять его и оттащить, а там, а что если?.. Только бы встать! «Я сейчас встану, закрою дверь... А вдруг ту женщину, что кричала, уже убили? И того мальчишку... Надо спасти хотя бы это дитя, надо встать... Это же можно. Дел-то, вот уже и...»

«Я же говорил, что это всё сон, всё, всё, от начала и до конца! Я же говорил, что людям с фамилией Смит нельзя до...ве...» - наконец-то чувствовалась привычная утренняя бодрость мозга, а не тот дурман, который был на Утесе с первого дня пребывания, и всё бы хорошо, даже этот костюм: он давно хотел попробовать себя в той роли, в которую, коль уж...
Смолл сморгнул, едва подняв глаза от замусоренного конфетти блестящего чистотой и полировкой кафельного пола к тому месту, где по магазинному рождественскому обыкновению сидели в очереди к Санте дети со своими желаниями.
«Встать бы надо... Быстро... Ладно, медленно... Что это? Клей?»
Руки на коленях были белые и неживые. «Онемели? Почему не двигаются пальцы? Тоже приклеены? Это точно мои руки? Кто вы, трое...»
- Зачем вы?.. - голоса нет. Вообще. Только рот открывается, даже выдоха из него нет. Дед пытается кашлять. Не хватало еще забыть, как дышать.
«Казнить будут? Я умер, да?.. Догнали...»
Заговорили? Какие худые... Скелеты что ли?.. Под масками - кости шейных суставов... Скелеты... Это те, умершие?.. Как их зовут?
«Кажется, что-то спросил?.. -а? Старик он или старуха?..»
- Ужи? - кажется, дар дышать был возвращен, даже кое-какой кашляющий звук получился. Приятно, когда они все же говорят... И даже орут... Лучше уж орите, да, не молчите...
- Зачем... я... здесь? - выдавил из себя Смолл, уставившись в слуховой рожок, нацеленный прямо на него. Справа сидела дама... Хоть и в мужском костюме - дама. «Лицо», манеры, голос. Она пугала гораздо значительнее, хоть и явно к этому не стремилась. Природу этих персонажей Смолл не смог для себя определить, но ему казалось - это те, кто погиб из-за его трусости и ошибок в прошлом. И охотятся они за ним уже довольно долго. Их имена - самое больное место в памяти, их лица давно стерлись в ней и превратились в маски. Только конечно же, Смолл не мог угадать, что именно в такие...

От этого «ась» Смолл, вздрогнув, чуть не оторвал от пола тяжелые ножки своего сиденья. А потом, как в школе, замотал головой «это не я! Я ничего не делал!»
«Одно и то же»?.. Это же женщина? Она добрая? - очень хотелось «кому»-нибудь из них довериться, коль уж никаких других вариантов не представляется... «Эй! Да это же сон! - вдруг понял Санта. - Просто, дурной сон. Сейчас я придумаю кого-нибудь себе на выручку... Или что-нибудь... Зачем они болтают? - сурово зыркнул дед в адрес скрипучеголосого филина, никак не справляясь с поставленной перед собой задачей. - Я всё равно их слушать не желаю. И не буду!»
- Я знаю, что я Смолл! Нечего мне напоминать! Сгиньте!.. - только во сне он бывал всегда таким отважным. Чем не доказательство? - Вас нет!
Пока орешь становится легче. Или нет.
«Почему они не реагируют? Я же кричу? Уйдите? Вы мне... не нравитесь...»
- Клич? Я?.. - нет, правда, очень неудобно так... Надо срочно придумать себе средство от клея... Волна растворителя?.. Потоп? - Вы меня должны отпустить.
Дослушав представление одетых в одинаковые костюмы скелетов, Смолл почувствовал, что его просьба была произнесена таким жалким, таким детским голосом, что не хватало только в довершение ко всему обоссаться.
От позорной перед кукольным лицом ошибки удержал новый вопль «Глухого».
- Какие вопросы? Я просто хочу проснуться поскорее.
Одно радовало - это не те.
- Громче говорю! - внезапно дворник осмелел на радостях и заглянул в направленную в него узким концом дырочку. - Отпустите меня сейчас же!
Будут ли они злиться? Начинающаяся лихорадка указывала на то, что скорее всего будут. А как отомстят? Может, все-таки, уговорить по-хорошему? Прикинуться послушным?

«Смеется надо мной!» - снова вздрогнул Смолл и с осуждением посмотрел на Глухого. То, что эти трое облагодетельствовали его своим вниманием, он не оценил. «Торчим? Он сказал «торчим»?» - Смолл понемногу приходил в себя и начинал догадываться, что его не отлепят, пока он не пройдет это испытание. «Как избавиться от них? Ответить на вопросы? Задать свои? Они требовали вопросов? И что? Они отпустят, и я проснусь? Или это конец? Вход в ад, первый этап? А что если я хочу еще жить? Черт, я, действительно очень боюсь умереть...» - в сердце привычно запекло от страха, на глаза навернулись слезы. Леди-кость зашелестела приветливо, и подбородок дедушки дрогнул.
«Не сможет проснуться?.. Господи, так и знал...» - впрочем, влажность быстро уменьшилась от столь прямого ответа на его скромные догадки, и старик обратился, наконец, во внимание всерьез. Скелето-птица тут явно был самым главным, Смолл замер, почувствовав отдаленные, даже, скорее, призрачные признаки надежды в его фразе про ищущую душу. «Может, они и правда помогут выжить, хоть и далеки от спасателей на вид? Костюмы-то у них аккурат в посланцев Косатой...» Насторожившись, старик еле уловил хихиканье вредителя с трубкой и впервые детально оглядел своих мучителей.
«Они что, тоже тут неспроста?» Вряд ли они чувствовали себя приклеенными, может быть даже, вольны были прогуляться по этому пустынному и тоже будто замершему в оцепенении магазину или исчезнуть из его поля зрения, но что-то подсказывало старику, что от его ответов и поведения зависит и их нахождение здесь.
И, словно в одобрение его догадливости, Старший заговорил снова.
- Ребенку? - эхом повторил Смолл. - Тогда вы немножечко опоздали... Я несколько повзрослел...
Смолл не намеревался шутить, он думал. Он пытался сообразить, что делать, чтобы на этот раз не облажаться. Ведь это явно подсказка. Даже руки на подлокотниках перестали неметь и прощаться с жизнью. Заговорила леди, и Смолл по инерции поднял голову.
«Абрикосы?.. Причем тут абрикосы?.. Спелые...» - он упустил мысль и снова растерялся. Он всерьез задумался о том, действительно ли ему нравится их компания. Они здесь сидят и ждут его решения, а он ничегошеньки вообще не понимает, что за хрень тут творится! Да уж, действительно, интереснее времяпрепровождение и не придумаешь!
- Знаешь все ответы? Да ладно? Ты знаешь не ответы, а то, что я бы ответил на те вопросы, что хочу задать! Ты - мой сон! Мое сознание! Вы все. Я не имею понятия, по что вы такие ... - уроды, хотел он сказать, но вовремя испугался кары, - страшные... Может быть, вы - мой давний страх, мои личные привидения за мои давние грехи глупой и малодушной молодости?.. Хорошо, вот вам вопрос. Можете вы мне сразу, просто сказать - ты умер, старик, готовься расхлебывать? Так я готов! Или вы мне сейчас в подробностях опишете геенну огненную, чтоб я наложил в штаны тут же, на месте, еще до ее вида? Так знайте, мне не будет стыдно!.. Приведи вы сейчас сюда всех лучших красавиц мира и напугай до усёру - я не устыжусь, ясно вам?
Голова у дедушки тряслась, слезы катились по морщинистым впалым щекам, он явно сожалел о том, что больше никогда не проснется.