До приезда на Непреступный утес Родни Свифт готов был поклясться, что задница мира – это Соммервиль, штат Мэн. Но теперь родной задрипинск уже не казался ему самым худшим местом на земле. Там хотя бы был Интернет и кабельное. Неприступный Утес не мог похвастать ни тем, ни другим.
После множества всяких заморочек, тут даже погруженный в себя Родни понял, что для персонала их появление было будто снег на голову, им с дядей удалось заселиться в номер. Мать, конечно же, выбрала для них один двухместный номер. Это при том, что, живя с Родни в одном доме, она прекрасно знала, как он зациклен на своем уединении. Не всякий гризли с такой яростью сторожит свою берлогу, как Свифт свою комнату. Он просто до физической дрожи ненавидел делить с кем-то личное пространство. Со стороны матери это была мелкая, но подлая месть за подмоченную репутацию их веселой семейки.
Было видно, что в комнате недавно делали ремонт,  и Свифту сразу же захотелось прижечь сигаретой выключатели или хотя бы разрисовать веселенькие бежевые обои. Тоже в качестве мелкой, но подлой мести этому несправедливому миру. Потолок тоже был бежевым и на стенах висели картины  с намалеванными горами. Неужели дизайнеру этой дыры вида из окна не хватило?
Дядя пришел в восторг,  а Родни аж передернуло.  И здесь ему придется торчать целых две недели. Немногим лучше тюрьмы.  Забросив куртку и  чемодан в шкаф купе, сегодня распаковывать вещи было в лом, подросток  грохнулся на кровать и первым делом схватил пульт от телевизора.
Батареи грели в полную силу,  и парень стянул толстовку. На черной футболке алела крупная вызывающая надпись «I killed my psychoanalyst».  На какой бы канал Свифт  не нажимал,  везде натыкался на надпись «Нет сигнала». Нет, все-таки Неприступный Утес хуже тюрьмы. После проверки планшета подтвердились самые худшие опасения Родни:  Интернета тоже не было. Теперь  Свифт в полной мере прочувствовал свою оторванность от мира. Так уж получилось, что современный  человек начинает ощущать себя потерянным не тогда когда уезжает на сотни миль от дома, а тогда когда не может проверить свою страницу на Facebook.
Ближайшее будущие виделось исключительно в мрачных тонах. Горы, снег, холод, размышление о том,  в какую казарму отправит его мать после возвращения домой.  Лыжи. Видимо,  через недельку Родни будет готов опробовать местные трассы исключительно для того, чтобы свернуть себе шею на особенно крутом  спуске. Неплохой способ покончить с  этим унылым кошмаром.
Дядя заказал ужин в номер и им принесли подгоревший бифштекс и горошек. Подкрепившись они отправились вниз: дядя на поиски местного бара, а Родни – местного пункта проката. Прокат обнаружился на первом этаже, выбор в нем был под стать месту- одно старье. Взяв все части «Кошмара на улице Вязов»,  Родни нашел в холле пару автоматов по продаже фастфуда  и, нагребя себе чипсов и колы, вернулся в номер.
Дальше вечер превратился в однообразное тягучее месиво, за окном давно стемнело, и телевизор освещал комнату голубоватым светом. Тупо пялясь в экран Родни,  не заметил, как уснул. Разбудил его дядя, он  ввалился в номер, и комнату тут же заполнил запах виски.  С трудом сориентировавшись в пространстве,  Билл Свифт двинулся к своей кровати,  но сбился с курса и врезался в столик с телевизором,  тот опасно покачнулся но устоял.  Выругавшись и кренясь то влево то в право как подбитый дирижабль, дядя сделал пару неуверенных шагов. Он  расставил руки, из-за чего стал похож уже  не на дирижабль, а на самолет, заходящий на посадку. Посадка вышла жесткой. Кровать жалобно заскрипела, прогибаясь под весом дяди Билла, но вскоре раскатистый храп заглушил ее скрип. 
- Вот дерьмо,  – пробормотал Родни,  поднимаясь с кровати, чтобы закрыть дверь. Комнату заливал странный холодный свет. Сначала парень подумал –это от телика, который светился в темноте синим прямоугольником. Фильм давно закончился.
Но потом Свифт  бросил взгляд в окно, небо отливало зеленым, будто брюхо у какой то старой речной рыбины.
Родни выключил телевизор и на ощупь пробрался к окну. Света хватало,  но, честно говоря, от зеленого свечения мурашки пробегали по коже. Про северное сияние им рассказывали еще в младшей школе, но Родни был уверен,  что оно бывает только на Северном полюсе. Оказалось -  нет.
Сияние походило на зеленую полоску,  протянувшуюся по небу, будто Млечный путь выкрашенный зеленым или гигантская змея, пожирающая звезды. Выглядело оно охренительно нереально.  Не поймешь то ли световой дождь, то ли поток освобожденных призраков, увлекаемых незримой силой в бездонную черноту космоса. Родни так и не понял, но принялся шарить в потемках, ища мобильник. Камера на телефоне была хорошей,  и видео вышло неплохим по качеству. Но на небольшом экране сияние растеряло почти всю свою нереальную крутизну.

Как может быть, чтоб мёрзлый пар
Среди зимы рождал пожар?

В глазах двоилось. Такое бывает, когда много выпьешь или резко встанешь с дивана. Вот только Агнес не пила и не делала резких движений: она просто устала. И веки всё сильнее и сильнее норовили сомкнуться, чтоб открыться уже утром, но Ривера не собиралась пока что спать. Ей ещё нужно разобрать свою сумку и принять душ, правда встать с кровати казалось чем-то непосильно трудным.
Поездка её утомила. И вместо того, чтобы сразу завалиться в номер и не вылезать, она до самого вечера решила побродить по улице, по отелю, всюду, где только можно было. А потом был ужин и безрезультатные попытки найти что-то путёвое по телевизору: отчего-то показывали не все каналы.
Она плавно закрыла глаза, а когда открыла, то прошел, наверное, час. Может даже чуть больше. Вот что значит "длинно моргать". Агнес подняла руку и поднесла её прямо к глазам, циферблат навис над лицом и его стрелки уперто показывали шесть часов. "А вот и утро", - успела подумать Агнес перед тем как заметила, что секунды не идут. Значит, стали ещё вечером. Может, даже предыдущим. Утром и днём она смотрела время только на своём стареньком мобильном: вытряхивать часы из-под двойного слоя рукавов кофты и куртки не хотелось.
За окном было так же темно, как и в момент, когда она "моргнула". Ну, по крайней мере она знает, что ещё не утро. Разве что очень раннее.
Телефон остался в куртке, а куртка в шкафу. Планшет в рюкзаке, а рюкзак на тумбочке, до которой не дотягивается вытянутая рука. Делать лишних движений, пусть даже поднять голову, не хотелось. Так который же час? А впрочем, какая разница. Она же на отдыхе. Вольна вставать когда захочет. И засыпать тоже.
Агнес всё так же продолжала лежать на кровати. И сон всё так же продолжал наваливаться на неё, втягивая в вымышленные далёкие миры, заменяя реальность, накладываясь поверх неё. Перед открытыми глазами теперь был не просто однотонный потолок номера, а призрачное переливающиеся море: волны пенятся, вздымаются, их шум напоминает человеческий шепот. Наверное, где-то вдалеке плывёт корабль. Агнес его не видит, но чувствует приближение. Кровать под ней плавно раскачивается, словно лодка, вот только эта плавность очень контрастирует со штормящим морем перед глазами... Волны шепчутся разборчивыми словами. До ушей долетают обрывки фраз на разных языках и с разным смыслом. Корабль уже здесь, где-то недалеко слышен его гудок. Вот снова, громко, даже громче волн. Так гудят поезда и большие грузовики. И корабли, что ли?
Гудок раздаётся почти над самым ухом и Агнес с ужасом вскакивает на кровати. "Ну к черту эти сны наяву" -  с этими мыслями она поднимается, стряхивая сонливость и разминая мышцы.
Из всего содержимого своей сумки она вываливает всего парочку нужных вещей на кровать. В её понимании это и значит "разобрать багаж". Зачем доставать всё? Только необходимое на завтра. Внешний карман своей большой черной сумки она проверила ещё раньше и помимо всякого мусора нашла там только наполовину съеденную шоколадку. Во внутреннем - свой старый кошелек с двумя долларами и какой-то смятый листок с непонятными числами. Всё это швырнула на кровать, где уже лежит небольшая кучка одежды разномастных чёрных оттенков.
Сонливость всё никак не хочет отпускать. Ну ничего, сейчас вместе со струями воды в душе она уплывёт в далекие дебри канализации. Зеркало в ванной - чистое и без разводов. Это хорошо. Можно без помех насладиться отражением своей уставшей и недовольной мины. И вода тёплая. Есть что-то уютное в этом местечке.
Выходя из ванной комнаты с полотенцем на плечах, до которых едва доставали мокрые волосы, Агнес всё же достала телефон из шкафа. Оказывается, ещё только полночь. А она-то думала: середина ночи, ранее утро... Быстро же её сморило.
Агнес подошла к тумбочке у кровати, выдвинула её небольшой ящик и недовольно скривилась. Где? На всякий случай решила проверить ещё и шкаф - скривилась ещё больше. Библия - где? Что, нигде нет? Ну и ладно с ней. Утром будет весомая причина понадоедать кому-то из персонала назойливыми упрёками на счёт того, что бывший их гость нагло спёр незаменимый элемент номера. И ещё плохо работающее кабельное - тоже повод побыть занудой.
Непонятно откуда взявшееся желание проверить все ящики на наличие всем известной книги отпало так же быстро, как и появилось. Зато нагрянуло недовольство картинами. Если то, что висит на стене - вообще картины, а не распечатанные на принтере художества. Какими-то грустными и печальными кажутся эти снежные пейзажи. Будто бы говорят: "Ты будешь видеть снег везде, даже в помещении. Ты попал, друг. Это ловушка".
Агнес почему-то захотелось выпить чего покрепче, но вместо этого оно взялась грызть шоколадку, продолжая рассматривать изображения снежных гор.
Окно не попадало в поле зрение Риверы, но вдруг она заметила, что рамка, в которую был заточён зимний пейзаж, переливается какими-то странными отблесками. Хорошо, что когда она обернулась, то уже не жевала - иначе бы точно подавилась.
А за окном небо плясало причудливыми оттенками, освещая снег, горы, отель и, казалось, весь мир разом.
"Море на потолке, корабль, что гудит как поезд, а теперь ещё и это - что, чёрт возьми, со мной происходит?!". На секунду удивление Агнес перекрыло сомнение на счёт того, что путёвка на горнолыжный курорт явно была не кстати, может, ей вполне были бы рады в какой-то психиатрической клинике. А ночное небо тем временем продолжало гореть синим и зелёным пламенем. Уж не северное ли это сияние? Здесь, где его быть никак не должно?..

Конечно же, первым делом следовало найти бар. Он оказался на 1 этаже. Это, опять же, не очень удобно в соотношении с его комнатой на втором…
Впрочем Джон сидел в баре и попивал коньяк. Он был весь в мыслях о растрате - «Сколько же денег стоит только один бокал. И курорт этот не дешевое дело. Денег нет. Конечно, пока они есть. Но через недели две - три все будет по нулям. Только и останется продать однокомнатную квартирку и поехать жить к родителям, а иначе бомжевать. Вот удача! »
Джон решил вынырнуть из своих мыслей и оглядеться. Как оказалось, он не один такой, кто в первый же день решил устроиться в баре. Недалеко сидел какой то мужчина с небольшой лысиной. Да, Джон определенно его уже видел… тут на Джона напали странные мысли – «Надо бы с кем-нибудь познакомиться в этом богом забытом месте… Вдруг я решу пойти кататься на лыжах, фиг знай куда заеду или травму получи. А все подумают, пропал… а как его звали… А никто не знает… При летальном исходе даже табличку с именем не подготовят… О чем это я думаю? Какая ерунда… Но все же пить одному слишком одиноко… и жалко»  Джон взял свой бокал, встал с барного стула и медленно подошел к сидению около незнакомца. «Да. Вот так нагло.»
-Хей, привет, - Сказал Джон. Обратив на себя внимание этого…
Не увидев особых сопротивлений со стороны незнакомца, Джон присел и продолжил:
-Меня зовут Джон Харпер.
«Фьюх, миссия выполнена. Если у этого «красноносого» останется в памяти этот разговор, то у меня появится один свидетель… опять заносит…»
Сидящий напротив представился, как Билл Свифт. Посидев с Биллом, Джон спрашивал его по какой причине он сюда приехал, тот что-то говорил о своем племяннике, но Харперу было так скучно это слушать, что он поморщился и совершенно перестал его слушать.
Джону Харперу вдруг стало противно данное общество. «Какой же он мерзкий… Пьяница… А чем я лучше? Я такой же… неужели я спился до такого…» Джон все больше морщился своим мыслям… А после увидел, как этот Билли что-то ему активно рассказывал хохоча. «Нелепый тип. Хотя я и вовсе умудрился найти за один день десять поводов опозориться. И это несмотря на то, что в автобусе я проспал… Надо же было упасть из автобуса… какой позор. А потом ещё и наорал на бедную девушку, а она вся сжалась, и глаза были такими напуганными. Ведь она не в чем не виновата… Надо было ей помочь… Ну конечно же, я просто выплеснул негатив на неё… Хорош, ничего не сказать… Надо бы её найти и извиниться… Хотя, скорее всего к завтрашнему дню приступ внезапной совестливости пройдет… И будет все равно» Джону надоело общество некого Билли и деликатно прервав его речь, которая ушла в непонятное для Джона русло, видимо этот Бил много выпил, Джон встал и, слегка улыбнувшись, попрощался:
- Было приятно познакомиться, Билл. Но я пойду в номер, уже поздно.
Харпер вышел из бара, надеясь благополучно добраться до номера. Он пошел вверх по ступенькам медленным шагом, ничего не замечая вокруг.

На ужин Майло спустился в обеденный зал на первый этаж. Там было немноголюдно – большая часть гостей не высовывали носа из своих номеров. Разбирали вещи, валялись в кровати, пялились в зомбоящики… что еще обычно делают люди в таких местах?
Управившись с вечерней трапезой и набив наконец желудок, Эбернетти вышел на крыльцо покурить. Зевнул, затянулся, окинул взглядом открывшиеся картины. Было уже темно, да и более морозно, чем при приезде. Хотя он был сам виноват в том, что выперся в майке. От шума и суеты во дворе отеля не осталось и следа – теперь там было ни души. Майло поймал себя на мысли о том, что ему так нравится больше.
После он вернулся в номер. Шел не торопясь, озирался по сторонам. Отель был таким чистеньким и светлым, что его так и подмывало пнуть какой-нибудь цветочный горшок в коридоре или нацарапать на стене какое-нибудь крепкое да заковыристое словцо на память. Настоящий рай обитателя бетонной коробки из какого-нибудь гигантского человеческого муравейника, вроде Нью-Йорка или Сан-Франциско. Лет пять-шесть назад, окажись Майло в подобном местечке, особенно с друзьями, он бы все с ног на голову перевернул. И стройный и ладный мирок чванливых снобов превратился бы в раскуроченный куличик в песочнице. То-то они забегали бы!
Вот только за окном был не славный 2008й.

В номере было тепло, даже слишком. Топили исправно, да и за окном был не лютый мороз. Майло прямо в сапогах завалился на постель, нашарил пульт от телика и принялся щелкать каналы. Вот «Дискавери» рассказывает о жизнедеятельности и повадках львов в саванне, вот какая-то дамочка из мыльной оперы рыдает в обнимку с другой дамочкой и жалуется на свою печальную судьбу, вот журналистка с до боли знакомой физиономией красуется перед камерой у какого-то клуба…
…а с ней чертов Барри!
Эбернетти аж сел от удивления, повышая громкость канала. В былые времена агент часто мелькал на музыкальных каналах, во всю раздавал интервью, выводил на пресс-конференции своих непутевых подопечных… Но последние год-полтора он бегал от журналистов, как от огня.
- Мистер Лоудсон, - голливудская улыбка репортерши так и подмывала запустить пультом прямо в экран. Девушка говорила громко, стремясь перекричать длинную очередь визжащих как свиньи на убое гостей клуба и громкую музыку, - что Вы можете сказать о планах группы на ближайший год? Вот уже более полугода Delicious Distortion не давали концертов. Фанаты по всему миру сейчас затаили дыхание в ожидании хороших новостей! У Вас ведь они есть, да?
- Барри, приятель, пошли к черту эту размалеванную шмару, - процедил сквозь зубы Майло, но через экран телевизора Лоудсон ни черта не услышал.
- О, Вы совершенно правы! У нас воистину наполеоновские планы! На подходе новый альбом и грандиозное турне! И не только по США, нет-нет! Мы снова навестим наших фанатов в Италии и Испании, потом заглянем в Лондон, а оттуда прокатимся по Франции, Австрии, Германии… Если ветер будет попутным, мы впервые заклянем в Восточную Европу! Вы не ослышались! - Барри сиял начищенным тазом. На его счастье, Майло не было рядом, чтобы вломить агенту в ухо от души.
- Звучит здорово, мистер Лоудсон! А что Вы можете сказать о солисте группы? Вы считаете, что он уже готов для продолжительных гастролей?
- Я виделся с Майло буквально на днях. Поверьте, он абсолютно чист и чувствует себя гораздо лучше! Уже возобновлена работа над новым альбомом. Думаю, что Майло будет о чем рассказать фанатам в будущих хитах.
- Думаю, что сегодня многие поклонники группы получат второе дыхание! Большое спасибо за информацию, мистер Лоудсон! Надеюсь, что скоро нас ожидает полноценная пресс-конференция! Передавайте привет мистеру Эбернетти, все мы ждем его триумфального возвращения на сцену!
- Непременно ожидает, ждите приглашения и проверяйте почту почаще! Обязательно передам привет при следующем разговоре. Но, знаете что? Не вздумайте назвать Майло «мистером» при встрече, это Вам бесплатный совет!. Вам спасибо! Хей, я пришлю Вам нашу новую пластинку, мисс! Передавайте привет боссу! Он у вас… чу… жи… да…
По экрану пошла сильная рябь, последнюю фразу Майло так и не разобрал. Поднявшись с кровати с пультом в руке, Эбернетти подошел к телевизору, пару раз как мог аккуратно стукнул его по боковине. Ничего не вышло, помехи не пропали. Но было кое-что и поинтереснее их.

- Это еще что за нахрен?..
Майло подошел к окну. На улице было как-то необычно светло, будто администрация отеля устроила грандиозное лазерное шоу в честь прибытия гостей. Да вот только откуда у них такая аппаратура в этой дыре? Зеленовато-голубое свечение застыло в темном небе. Оно не двигалось, не перетекало в цветы или всполохи, просто было и все. Как-то раз во время канадских гастролей Эбернетти доводилось наблюдать нечто подобное. Это было северное сияние, или как там называется эта штука?.. Но тогда все было по-другому. Не так неестественно. Мысли о том, какой Барри все-таки засранец, вечно решающий все за других, вылетели из головы.
Об этом можно было бы написать песню. Заснеженный горный отель, темный лес, замерзающие люди, окруженные негреющим призрачным огнем… Майло расчехлил гитару, прошелся по струнам перебором, закрыл глаза, прислушался. Нет, не то. Совсем не то. Снова мимо. Рука сама собой сжалась в кулак, удар, наудачу, пришелся точнехонько в мягкое одеяло. Хотелось что-нибудь разбить, но было особо нечего, да и гитару жалко. Эбернетти глянул за окно. Сияние все еще было там, но становилось менее ярким. И так до тех пор, пока не пропало.
Нужно было поправить крышу. Майло отставил гитару и полез в сумку за фляжкой, приложился к ней пару раз и стало легче. Больше никакого ощущения едущей крыши. Мир снова четкий. Гарри Поттер убрался обратно в Нетландию и больше не стреляет в небеса радугой из своей волшебной палки. Хорошо.
Эбернетти вернулся к окну и задернул шторы. К черту такое представление.
- А теперь на нашем канале смотрите свежий клип блистательной Кэти Пэрри! – объявили из телевизора, заставив вздрогнуть от неожиданности. Помехи пропали, вернув чертов музыкальный канал. Теперь на экране кривлялась и трусила задом девка с фиолетовыми волосами в окружении какой-то эпилептичной вакханалии под слащавую музычку, от которой уши вяли. Майло тряхнул головой. Он, вроде, не закидывался ЛСД уже месяцев восемь, а то и десять. И тут – такое.
Выключив к чертям телик, Эбернетти пошел в душ, выкрутил холодную воду и попытался охладить мозги. После этого он не стал снова экспериментировать с кабельным, а просто завалился спать. Уснуть, впрочем, смог только через час с небольшим. Все пялился и пялился на узоры на стене…

Было уже поздно, и Руби решила отложить все свои планы по изучению отеля и прилежащей к нему территории на завтра. Девушка получила ключ от номера на третьем этаже (боковая комната - вид оттуда должен быть замечательным) и в общем потоке постояльцев добралась до третьего этажа. Там Хофман оглядела дверь: крашеную, матово блестящую, с тусклым латунным номером на ней – 302. "Настало время для Первого Испытания", - слегка насмешливо подумала девушка. С дверьми и с замками у нее была особая вражда: ключи вставлялись не на ту длину, вертелись не в ту сторону, застревали и зачастую ломались. В университете все уже знали об этой взаимной неприязни и старались Руби  с ключами не оставлять.

Но замок на Неприступном Утесе оказался милостив. Поартачившись для приличия и дав пару раз пнуть дверь, он с громким щелчком открылся и впустил Хофман в комнату, которая должна была стать ей родным логовом на ближайшие дни. Руби удовлетворенно улыбнулась, вошла, затворив за собою дверь, швырнула рассеянно рюкзак на одиноко стоящий в углу стул, разделась и приступила к тщательному осмотру вверенной ей территории.

В целом, логово Хофман понравилось. Она не ценила аляпистую пышность, броскость и фешенебельность – простенький, со вкусом номер, в котором не было ничего лишнего, пришелся ей по душе. Почему-то – может быть, из-за картин на стенах или большого количества дерева – комната выглядела уютно и обжито, хотя практически все вещи принадлежали отелю, не Руби: девушка была достаточно неприхотлива в быту и взяла с собой самое необходимое.

Закончив с осмотром, Руби села на тихо скрипнувшую кровать. В горах темнело рано, и по комнате уже поползли длинные серые тени. Очертания пейзажей на картинах скрадывались в темноте, а рюкзак на стуле почему-то стал похож на кота... Хофман закрыла глаза. На нее сразу набросились звуки – чьи-то голоса через две или три стены, танцевальная музыка, играющая где-то далеко – видимо, на нижнем этаже – и протяжный, долгий свист ветра за окном. Ну конечно. Крайняя комната… Можно было догадаться: теперь они с ветром соседи.

Руби открыла глаза. Нужно было занять себя чем-нибудь. Девушка допила минеральную воду, которую брала в дорогу, и съела пару крекеров. Идти ужинать не хотелось. Поразмыслив, Хофман решила начать  работу - включила свой ноутбук.  Знакомый, приятный, едва слышный шум вентилятора заглушил музыку и голоса. Руби открыла текстовый редактор, провела пальцами по клавишам и задумалась. Она писала кое-какую статью про индейцев – никаких смелых гипотез и сенсационных догадок в ней, в общем-то, не было, но зато так Хофман могла бы заявить о себе в кругах историков.

История была давней страстью Руби, она даже не помнила точно, когда полюбила расплывчатые даты и древних людей, раскопы в жесткой земле и пыльных архивах. Тема же коренных жителей Америки была особым пунктиком. Когда Хофман писала статью – то начиная строчить, то замедляясь, обдумывая выгодные формулировки, то припоминая какую-либо дату – ее лицо выражало больше ярких, открытых эмоций, чем при общении с людьми сегодня днем, у автобуса.

Тему Руби знала хорошо, но некоторые факты все равно приходилось проверять. Интернет работал – медленнее, конечно, чем в городе, но работал.  К сожалению, работающая Сеть значительно снижала способности к работе самой Хофман: девушка перешла на один сайт, потом на другой, потом на третий, а потом непонятно как очутилась на одном форуме, читая обсуждение про орден Тамплиеров. Некоторым высказывающимся Руби одобрительно говорила: "Во-от, правильно мыслишь!", некоторым "Да о чем ты вообще думаешь, раскрой глаза", сама не замечая, что разговаривает вслух. Чтение захватило ее. Когда спор начал приближаться к своему компромиссу, Хофман нетерпеливо перелистнула страницу… и получила ничего. Интернет перестал работать. Руби озадаченно попробовала обновить страницу раз, другой, третий – не выходило. "Может, проблемы с модемом?.. В отеле должен быть свой доступ к Сети… Здесь же есть библиотека? Точно, должна быть, на втором или первом этаже… Пожалуй, если там нет компьютеров, то их нет тут нигде. "

Оторвавшись от монитора, Руби с удивлением осознала, что уже стемнело – так, что после яркого экрана ей пришлось привыкать к темноте где-то минуту. Обувшись, Хофман вышла из номера и, все еще щурясь, побрела вниз, на второй этаж. Тускло освещенные коридоры хранили молчание – но откуда-то из глубин здания все еще слышались голоса, странный однородный шум, похожий на телевизионные помехи, музыка…
Оглядываясь в поисках библиотеки, Руби заметила светловолосую девушку – кажется, тоже  искавшую связь со внешним миром. Увидев Хофман, незнакомка сразу же к ней устремилась с по-детски непринужденным, дружелюбным лицом. Поздоровалась, стрельнула взглядом, забросила в рот сухофрукт – все с такой же непринужденностью и естественностью.

- Привет, - эхом откликнулась Руби и кивнула. – Ага. Проблемы со связью. Как ты думаешь, в горах такое часто бывает?.. У кого бы спросить… - Хофман оглядела коридор, но не увидела поблизости никого, кроме приветливой незнакомки. Где-то раздавались шаги, но слишком тихие, чтобы можно было опознать, кто и куда идет. – Меня, кстати, Руби зовут, - рассеянно представилась девушка, пытаясь догадаться, где здесь могут быть комнаты персонала.

Отредактировано Ruby Hoffman (2014-02-12 16:56:56)